Теория «решающего мгновения»
14.09.2021Ирвинг Пенн выпустил свой первый альбом, «Сохраненные мгновения», в 1960 году. Он сам оформил его в стиле Бродовича и, подобно Аведону, своим главным «художественным» жанром (за рамками работы в модной фотографии) избрал портрет, в котором следовал схожим принципам спектакуляризации. Однако особенно характерна для Пенна реанимация фотографического натюрморта в рекламном контексте, гдедаже цветы и фрукты подчиняются задачам товарной эстетики. Опираясь на магический А реализм фотографии тридцатых годов (сплав «новой вещественности» и сюрреализма), Пенн мобилизовал строгость и сдержанность латентного неоклассицизма, чтобы наделить банальный сюжет вроде набора косметики блеском возвышенного объекта.
Другое направление нью-йоркской школы сохраняет связь с теми более ранними практиками, в которых фотография взаимодействовала с общественными и политическими реалиями. Двумя важными фигурами, пытавшимися осуществлять это взаимодействие в послевоенный период, были Хелен Левитт и Лизетт Модель, эмигрировавшая в 1939 году из Парижа, чтобы избежать преследований со стороны нацистов. Обе женщины принимали активное участие в культурной политике. Так, Левитт присоединилась к Лиге кино и фото, которая, следуя советской модели конца двадцатых годов, стремилась трактовать кино и фотографию как общедоступные, политизированные культурные практики. Однако поначалу фотографии Левитт, казалось, занимали промежуточную позицию между анекдотическим сюрреализмом Анри Картье-Брессона ( 1908-2004) и документальным реализмом УокераЭванса.
Собираетесь в гости к родственникам? Вы мможете купить билет на поезд онлайн Украина на сайте PROIZD™ и не тратить время на поездку в привокзальную кассу и стояние в очередях.
Если теория «решающего мгновения» Картье-Брессона предполагала, что случайные встречи и сюрреалистические комбинации неопровержимо свидетельствуют о доступе субъекта к уникальным формам автономии и самоутверждения, то документальный реализм Эванса опирался на глубокую веру в нерушимые узы социальной коммуникации и политической ответственности. Но как только стало ясно, что обе позиции одинаково уязвимы, снимки Левитт начали обнаруживать истощение документальных способностей фотографии. Она удалилась в театральный детский мир, сочтя его последним пристанищем подлинной субъективности, действующей в пространствах свободы и разыгрывающей свои утопические версии будущего сообщества перед лицом явного распада социальных связей.