Человек, который пишет картины и стихи, занимается художественной фотографией и один воспитывает ребенка, интересен и без Арагорна. Вигго Мортенсен – яркая личность, внушительная фигура, истинный наследник Исилдура. Читайте и завидуйте.
Говорят, коллеги по “Властелину Колец” прозвали вас “Вигго – без – эго”. Это странно для актера.
Мне трудно ощущать себя звездой – я 15 лет в этом бизнесе, а первую главную роль получил в 44 года. Вы понимаете, что это значит.
Подождите, подождите. У вас уйма заметных ролей – “Идеальное убийство”, “Солдат Джейн”, “Портрет дамы”, “Багровый прилив”. Да и “Властелин Колец” – не последний проект.
Не спорю. Я был хорошо “вписан в общую композицию” – если речь о главных ролях. Но до “Идальго”, только что законченного, главных ролей у меня не было. Знаете, какое чуство испытывает актер, когда его сцены не входят в окончательный монтаж фильма? А я знаю – так было со мной. И дважды. Сначала это была “Пересменка” Джонатана Демми и Голди Хоун и Куртом Расселом. А потом – “Пурпурная роза Каира” Вуди Аллена. Мои близкие тактично вообще перестали задавать вопрос, когда же я появлюсь наконец на экране. Зато меня было много на полу монтажной – в срезках.
Один не очень удачливый актер мне недавно процитировал ваши стихи. Кажется, они для него как молитва.
Какие?
Из стихотворения “Монтаж”:
С человеком которым ты был
Так недолго
Покончено
Его место
На аккуратном кладбище
Где пахнет попкорном.
Да, я написал это тогда, когда меня вырезали.
Как вы получили роль Арагорна?
Это была случайность. Как раньше мне не везло, так и повезло – без всякой закономерности. По-моему, Джексон уже начал снимать “Властелина” – заметьте, на другом конце света, в Новой Зеландии, а через пару дней у меня в Венисе (район Лос-Анджелеса. – от ред.) раздается телефонный звонок. И я узнаю, что Стюарт Таусенд, утвержеднный на роль Арагорна, изгнан. И его роль теперь предлагается мне.
Джексон рассказывал, как вы перезвонили ему, забросали вопросами, и он решил, что вы отказываетесь. А тут вы говорите: “Думаю, мы скоро встретимся”.
Так и было. Я спрашивал про Арагорна, но на самом деле хотел понять, что это за парень такой, Джексон, который начинает съемки огромного пректа и отказывает актеру, которого готовил к роли полгода.
Поняли?
Понял, что не знаю, чем им не угодил Таусенд и что это за “творческие разногласия” такие. Но думаю, он по возрасту не подошел – ему всего 27. А на эту роль требуется тертый калач.
Вы – тертый калач?
Видимо, да. Самое странное, что я тогда не читал Толкиена. Когда согласился на роль, моим единственным советчиком был мой сын Генри. Ему тогда было 11. Он толкиенист – надомник. Генри сказал: “Арагорн – это круто”. Я ему поверил. Он и раньше умолял меня прочитать Толкиена. И вот я в самолете, листаю толстенный талмуд и гадаю: ну не тютя ли я последняя, что дал себя уговорить? Правда, очень скоро я понял, что там много сюжетов из скандинавских саг, на которых мой папа-датчанин меня воспитывал. И вообще я всегда увлекался мифологией. Даже суеверен, пожалуй. На лобовом стекле соей машины висит отберег индейцев сиу – я в него верю. В общем, обнаружилось, что арагорн у меня прямо-таки в крови.
Генри имеет на вас влияние в других случаях?
Мы влияем друг на друга. Так всегда бывает с людьми, которые живут вместе.
Вы же отец-одиночка?
Звучит странно, но я действительно отец-одиночка. Правда, я вряд ли воспитываю Генри. Скорее, мы дружим.
Правда ли вы настолько самоотвержено вели себя на съемках, что когда вам выбили мечом зуб, вы велели приклеить его моментальным клеем и довели сцену до конца?
А что делать – на дантиста времени не было. Это был первый съемочный эпизод. А график был такой: все актеры заняты шесть дней в неделю. И так 15 месяцев. В воскресенье после обеда нам давали время на постирушку и кружку пива. После чего надо было возвращаться на поле боя. Костяшек пальцев у нас просто не было – сбивали вчистую.
Говорят, что вы и спали в одежде Арагорна, и с мечом не расставались. И уходили босикм в лес в одиночестве чуть ли не на сутки.
Я учился по системе Станиславского. Это значит, что нужно влезть в шкуру героя. Стать Арагорном физически. А босикм я просто люблю ходить – во мне много от хиппи. Я и был им когда-то. В лесу же я просто потерялся: пошел с фотоаппаратом, но солнце зашло, а с пути я сбился. В конце концов вышел к своим – помогла вспышка, ею я иногда освещал себе дорогу. А кроме того, сделал замечательные фотографии, цикл назвал “Потерявшийся”. Они были выставлены в галерее вместе с другими моими снимками с площадки “Властелина колец”.
Вот вы и художник, и поэт, и фотограф. Кто еще?
Роберт Фрост, поэт неплохой, говорил: сказать про себя “я поэт” – все равно, что сказать “я красавец”. Для меня образ жизни – живопись, фотография и поэзия. Мне с детства казалось, что все должны обязательно стремиться чем-то постоянно заниматься – пока, конечно, школа этого желания не выбьет. В кино я главным образом ради денег. А вот остальное – это совсем другое. Я понаставил себе столько целей, что спать некогда, и грязная посуда неделями скапливается в раковине. Но зато в моей жизни есть просто волшебные моменты.
А что еще остро не любите?
Плохой дубляж! Однажды я даже затеял битву с испанскими прокатчиками. Там все фильмы дублируют. Ужасно причем! Я предложил сам отдублировать свою рол. Я же очень хорошо знаю испанский. Но дубляж мой им не понравился. сказли: сильный буэнос-айресский акцент. Но это же смешно!
И все-таки неужели же нет женщины, с которой вы делите свою столь насыщенную жизнь?
С моей стороны было бы неправильно и даже жестоко втягивать посторонних в это безобразие.
PREMIERE №66 декабрь 2003-февраль 2004